ТРЕТЬЕГО НЕ ДАНО. А.Петров
Хочу возразить Александру ФРОЛОВУ.
В приложении к газете «Советская Россия» (№ 23 от 31.10.2013) была опубликована статья А. Фролова «Где момент перелома?» Вполне понятна искренняя заинтересованность ее автора в том, чтобы понять суть процессов, происходящих в нашей стране в последние десятилетия. Понятна и приверженность его той методологии, которой он придерживается в своих аналитических построениях. Однако далеко не всегда можно согласиться с заключениями Фролова, даже если он ссылается на авторитетные фигуры Маркса и Ленина. Особенно в тех случаях, когда выводы последних некритически, сугубо механически прилагаются к современным условиям, кардинально отличным от тех, которые существовали во времена классиков.
Фролов совершенно верно отмечает, что «наибольшая путаница по-прежнему наблюдается в вопросе, существует ли капитализм в России». (К этому можно добавить, что еще большая путаница наблюдается в вопросе, существовал ли социализм в СССР. Начиная с Троцкого спорят до сих пор). И тут же заключает: «Первоначальное накопление в основном завершилось и начался период «правильной» капиталистической эксплуатации, основанной на выжимании прибавочной стоимости из наемной рабочей силы». Далее будет еще одно упоминание пресловутого первоначального накопления – при описании второго, по автору, периода развития экономики, о котором сказано, что «это и есть классический период первоначального накопления капитала – период проедания советского наследства».
Здесь по какой-то одному автору известной причине отождествляются первоначальное накопление капитала и проедание советского наследства. Почему проедание есть одновременно и накопление, тем более классическое, совершенно непонятно. Каким образом уничтожение одного материального основания (производственной базы, основных фондов) может быть одновременно возникновением другого материального основания (основного капитала, который физически и есть те самые основные фонды)?
Попробуем прежде определиться с первоначальным накоплением капитала. Обратимся к человеку, довольно неплохо разбиравшемуся в данном вопросе, к Марксу – «процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным, как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда, – процессом, который превращает, с одной стороны, общественные средства производства и жизненные средства в капитал, с другой стороны, – непосредственных производителей в наемных рабочих. Следовательно, так называемое первоначальное накопление есть не что иное, как исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства».
Вот теперь перед нами вполне классический процесс первоначального накопления капитала в изложении Маркса. Как видим, это довольно длительный исторический период, целая эпоха в жизни обществ, первыми встававших на этот путь. На этом пути параллельно шли два процесса – накопление собственно капитала в форме производственного (прежде всего) и денежного капитала и накопление лично свободной рабочей силы, не имеющей средств производства.
Но разве этот исторический период сравним с тем переходом к капиталистическим общественным отношениям, который происходил во время крушения СССР? Ни по временным, ни по сущностным параметрам в этих процессах нет ничего общего. То что стало капиталом (основным и переменным), уже существовало в стране, причем в развитой форме, на уровне, соответствовавшем мировому. Никакого накопления не требовалось, всё необходимое было в наличии, оставалось только прибрать это к липким рукам.
Практически мгновенно, по историческим меркам, общенародная собственность была превращена в частную, а рабочий класс отделен от нее и превратился в пролетариат в классическом определении. То что сознание этого нового пролетариата некоторое время по инерции оставалось сознанием свободного рабочего, т.е. человека, не готового к работе в новых условиях и потому растерявшегося, сути дела не меняет.
В классическом варианте, как видим, наемные рабочие появились за счет разложения феодального общества, в российском варианте рабочий класс априори существовал как весьма квалифицированная рабочая сила. Всего одним действием – введением частной собственности – он был капитализирован, т.е. превратился в источник создания прибавочной стоимости. К сожалению, особого возмущения это преступление у класса не вызвало, хуже того, вначале находило поддержку некоторой его части.
То же самое можно сказать и о средствах производства – они не были результатом многолетнего накопления и воздержания, вся собственность разом досталась появившимся «капиталистам» как манна небесная.
Как видим, ни о каком первоначальном накоплении капитала в российском варианте не может быть и речи – была осуществлена преступная экспроприация общенародной собственности и самого рабочего класса, и даже шире – всего народа, в интересах ничтожной (во всех смыслах) кучки власть предержащих и их окружения. Не стоит также преуменьшать и роль международного олигархического капитала, оказавшего в своих интересах огромное влияние на отмеченные процессы. Но при этом будет ошибочным впадать в конспирологические изыски – все процессы происходили под решающим влиянием внутренних противоречий советского общества, глубокое исследование которых еще предстоит, но это другая тема.
Резюмируем. Суть классического первоначального накопления – в исторически относительно длительном процессе создания производственного капитала и появления рабочей силы, которую можно капитализировать. Этот процесс происходил на фоне разложения феодального общества и сопровождался значительным ростом производительных сил нового возникающего общества.
Суть возврата к капиталистическим отношениям в российском варианте – в преступной (поскольку это было в интересах немногих и в ущерб интересам всего общества) экспроприации общенародной собственности и самого общества. Результатом было разрушение единого народно-хозяйственного организма, обнищание основной массы населения, т.е. деградация общества.
Итак, неправильное представление Фроловым сущности происходивших в стране процессов ведет к неверным выводам. Три обозначенных им периода (первый период, как относящийся к советскому времени, следует исключить), отчетливо проявляющиеся на приведенном графике, сущностно представляют собой совершенно другие процессы, чем это описано в статье. Попробуем разобраться, какие именно.
Период 1992–1999 гг. У Фролова это «первоначальное накопление капитала путем проедания советского наследства». О соотношении проедания и накопления уже было сказано. Отмечаемый в этом периоде спад производства есть совершенно естественное следствие проведенной приватизации – единый хозяйственный государственный организм разрушается, поскольку «эффективные собственники» озабочены не производством продукции, нужной стране, а разделом доставшегося имущества и закреплением его за собой. Производственные связи рушатся, степень разделения труда и, соответственно, сложность продукции падают, производственные комплексы разрушаются.
Эти процессы усугубляются еще одним обстоятельством. Появившиеся «капиталисты» пытаются выйти на внешний рынок, давно являющийся мировым. Но если советская промышленность могла по некоторым направлениям вполне успешно конкурировать с капиталистическим окружением, имея за собой силу государства, то новые собственники, для того чтобы их допустили на внешний рынок, вынуждены уступать часть собственности иностранным, сиречь западным, компаниям, иначе им туда не попасть. Какая часть собственности досталась зарубежным хозяевам, мы вряд ли скоро узнаем, но можно не сомневаться, что очень значительная, возможно, решающая (при этом формально собственником может быть субъект с российским гражданством, что несущественно для фактического собственника). Косвенно это подтверждается уничтожением многих видов высокотехнологичных производств, которые были вполне конкурентоспособны на мировом рынке (например, обрабатывающих центров с программным управлением). Об этом фактически говорит и Фролов, никак не комментируя: «Разовое сокращение чистого вывоза … в 1995 году объясняется, очевидно, приватизацией крупнейших кусков госсобственности на позорно знаменитых залоговых аукционах. Недаром же чистый приток капитала наблюдался единственный раз за весь восьмилетний период именно во втором квартале того года». Нетрудно понять, чей капитал и с какой целью «притек» на аукционы из-за границы. Однако в целом капитал ежегодно вывозится из страны в немалых объемах. Так какое же это накопление?
Период 2000–2007/08 гг. – это «эксплуатация остатков советского наследства», по характеристике А. Фролова.
Это очень интересный и неоднозначный период. «Рост производства сопровождается ростом потребления. Это означает, что начался период «правильной» эксплуатации и извлечения прибавочной стоимости», утверждает Фролов.
Действительно, отношения олигархов-аборигенов и их зарубежных патронов налажены, можно выкачивать прибавочную стоимость вполне традиционным путем. Конкурирующие российские производства уничтожены, те же, в которых международный капитал заинтересован (прежде всего сырьедобывающие), стабилизированы и усиленно эксплуатируются.
«Два момента, – пишет Фролов, – свидетельствуют о капиталистическом характере развития: синхронное возобновление роста ВВП и роста потребления; уменьшение вывоза капитала и переход к его ввозу». И на фиксации этих фактов останавливается. Тогда как именно резкое увеличение ввоза капитала и значительное преобладание его над вывозом в 2006–2007 гг. вызывает вопросы и должно быть объяснено. Фролов говорит, что это «пример быстрого междукризисного капиталистического экономического роста», но констатация еще не объяснение.
И Маркс в «Капитале», и Р. Гильфердинг в «Финансовом капитале» убедительно показывают, что вывоз капитала является, в числе прочего, средством подчинения экономики страны ввоза капиталу страны вывоза. В данном случае страной ввоза являлась Россия. Так на покупку чего пошли многие миллиарды долларов, ввезенных в страну? Нетрудно догадаться, известно, по каким «высоким» ценам режим распродавал государственное (читай народное) имущество.
И еще, столь резкое увеличение притока капитала должно было вызвать, хотя и не сразу, увеличение производства и как следствие – ВВП. Но такого роста на графике нет, напротив, уже в 2008 г. следует резкий спад. А это значит, что ввезенный капитал был предназначен не для вложения в производство, а для скупки оставшихся государственных предприятий за бесценок.
Все эти факты подтверждают вывод, что крупный российский капитал не имеет самостоятельного значения, он полностью подчинен зарубежному, точнее западному, капиталу и действует исключительно в его интересах. Да иного и быть не может, это совершенно объективное обстоятельство, вызванное тем фактом, что, разрушая экономику внутри страны, доморощенный капитал не может найти рынок сбыта для своих товаров, а на внешнем рынке правила диктует международный олигархический капитал. Так что перед российским капиталом с самого начала не было дилеммы – самостоятельность или подчинение – ему априори было суждено повиновение. И политический режим, действующий де-юре в интересах крупного российского капитала, де-факто действует в интересах международного олигархического капитала. Так что все споры, ведущиеся режимом во внешних делах, это всего лишь обычная рыночная торговля за более крупный кусок для олигархического российского капитала, но не для страны и народа.
Здесь же отметим и довольно странное для марксиста, каковым считает себя Фролов, деление капитала на «правильный» и «неправильный». Отличие их, по Фролову, в том, что первый «правильно» извлекает прибавочную стоимость, при этом пресловутая «правильность» никак не поясняется. Автору статьи, в свое время штудировавшему «Капитал» Маркса, должно быть известно, что целью капитала является прибыль и он не остановится перед любым преступлением ради своей выгоды («при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы», – цитирует Маркс профсоюзного деятеля Даннинга).
Чем более жестоко, согласно своей сущности, действует капитал, тем более он «правильный». С этой стороны российский капитал «правильнее» западного, в погоне за прибылью он совершенно не считается с условиями труда, выжимая из современных пролетариев даже их здоровье и жизнь (интересующиеся могут ознакомиться с методами российского «правильного» капитала здесь – http://scepsis.net/library/id_3502.html, http://cepsis.net/library/id_2333.html).
По своей сущности любой капитал «правильный», отличие только в форме проявления этой сущности. Западный капитал еще считается с рабочими (своей переменной частью), российский капитал при всемерной поддержке политического режима практически полностью их пока подавляет, надолго ли – зависит от самих пролетариев.
Период 2008/09–2012 гг. «Кризис капиталистической экономики». Здесь бросается в глаза чрезвычайно быстрый рост вывоза капитала из страны – парадоксально, превышение ввоза над вывозом в 2007 г. сменилось гораздо более значительным превышением вывоза над ввозом в 2008 году. По этой причине начальную границу периода целесообразно перенести с 2008 г. на 2007 год.
Но отмеченный вывоз капитала не является попыткой российского капитала завоевать новые рынки для себя и получить дополнительную прибыль за границей (как об этом пишут Маркс и Гильфердинг), это вывод иностранным капиталом (даже если формально капитал выведен российским собственником) своих активов на фоне наметившейся нестабильности мировой экономики. Международный олигархический капитал спасает себя, в том числе и за счет российских олигархов, что же говорить о народе России.
Фролов отмечает, что «доля государственной собственности в основных фондах резко сократилась сразу на четверть – с 24% в 2008 г. до 18% в 2012 году. Общая картина получается такая: государство бежит из экономики, оставляя собственность частному капиталу, а капитал бежит из России. Налицо обострение противоречий капитализма».
Общая картина получается совершенно иная: режим (а не государство, как у Фролова) под давлением международного капитала за бесценок распродает остаток государственной собственности (неважно, если формально эту собственность приобретают российские собственники, они при всем желании не могут действовать на мировом рынке самостоятельно), а капитал (международный капитал) стремительно вывозит из страны всё, что только может вывезти. Разумеется, что обострение противоречий капитализма налицо, но главное не констатация этого факта, а умение и желание воспользоваться ростом противоречий в интересах народа России.
Подводя итог своим рассуждениям, Фролов вновь говорит о наступлении периода «правильного» функционирования российского капитала и перехода к «правильному» извлечению прибавочной стоимости. Но цифры, им приводимые, свидетельствуют об обратном. Если в действительности дело обстоит так благолепно, как это видится Фролову, то и следствием «правильных» капиталистических отношений должно быть такое же «правильное» соотношение потребления квинтилей, как в развитых капиталистических странах и такое же «правильное» положение рабочего класса. Однако в России, как он сам же отмечает, происходит обеднение бедных и обогащение богатых. Соотношение квинтилей – как в колониях: развивается не столько «правильный» капитализм, сколько неправильное натуральное хозяйство, обеспечивающее элементарное выживание людей. Это еще одно косвенное подтверждение подчиненного положения российского капитала.
Завершая статью, Фролов говорит: «Развитие капитализма есть не что иное, как процесс углубления и обострения его противоречий».
Эта абстракция, взятая сама по себе, ни о чем не говорит и ничего не объясняет. Развитие капитализма далеко не в последнюю очередь есть процесс интенсивного развития производительных сил. Именно развивающееся материальное производство как общественное производство при частном присвоении результатов этого производства постоянно воспроизводит противоречия капитализма. Вне развивающегося материального производства обострение противоречий останется только на газетной бумаге.
«Противоречие, выраженное в самой общей форме, состоит в том, что капиталистическому способу производства присуща тенденция к абсолютному развитию производительных сил…
Средство – безграничное развитие общественных производительных сил – вступает в постоянный конфликт с ограниченной целью – увеличением стоимости существующего капитала. Поэтому, если капиталистический способ производства есть историческое средство для развития материальной производительной силы и для создания соответствующего этой силе мирового рынка, то он в то же время является постоянным противоречием между такой его исторической задачей и свойственными ему общественными отношениями производства». Это снова Маркс.
Но где же это развитие производительных сил в современной России? (Рост ВВП это еще не рост производительных сил. Стоит цене на углеводороды чуть-чуть упасть, как пресловутый ВВП рухнет весьма значительно.) Можно, конечно, сказать, что обострение противоречий в стране растет на фоне стагнации (вернее, деградации) производительных сил. Но этим будет описана совершенно другая реальность, а именно загнивание капитализма, но никак не рост его, как это представляет Фролов.
Так что «свет в конце тоннеля», который видится Фролову, это совсем не тот свет, который светит на самом деле.
На основании изложенного можно сделать некоторые выводы.
Так называемого первоначального накопления капитала в России не было. Была совершена преступная экспроприация общенародной собственности и самого народа в интересах небольшой кучки власть предержащих. Условия для осуществления этой преступной акции стали возможны вследствие обострения внутренних общественных противоречий в СССР.
Доморощенный крупный капитал априори был объективно лишен всяких альтернатив – он может существовать только как агент и вассал международного олигархического капитала.
По этой причине политический режим, де-юре действуя в интересах крупного российского капитала, де-факто действует в интересах международного капитала.
Все процессы, происходящие в России, в том числе и так называемое развитие российского капитала, следует рассматривать как процессы, происходящие в стране, экономика которой полностью зависима от международного капитала.
Любой лозунг о приоритете для «отечественного производителя» в противовес иностранному есть ложный лозунг, как не отражающий сути происходящих процессов.
Есть производители и производители. Есть крупный капитал, полностью зависящий от международного капитала и являющийся его агентом в России, и есть средний и малый бизнес, пытающиеся выжить под давлением крупного капитала.
Крупный капитал не выполняет функции развития производительных сил и объективно этого делать не будет вследствие своего подчиненного положения. Его главное предназначение, определенное ему международным капиталом, создание и поддержание условий повышенной эксплуатации российской рабочей силы и стабильная поставка природных ресурсов на международный рынок, в чем его усиленно поддерживает политический режим.
Значительная часть среднего и тем более малый бизнес самим своим положением ориентированы на внутренний рынок, иного для них просто не может быть (за редчайшими исключениями, которые можно не принимать в расчет). Они находятся под всё усиливающимся давлением крупного капитала посредством перманентного увеличения цен на сырье и энергоносители, и речь следует вести, скорее, об их выживании, а не о развитии. Эти части совокупного капитала антагонистичны, как ни парадоксально на первый взгляд, по отношению к крупному российскому капиталу, они как раз заинтересованы в развитии производительных сил страны и расширении внутреннего рынка.
По указанным причинам главным политическим вопросом в сложившейся ситуации является вопрос национального освобождения. По сути это может быть единственно освобождением от власти российского олигархического капитала и служащего ему политического режима. Причем отстранение от власти политического режима должно предшествовать освобождению от власти крупного капитала, что по форме может быть осуществлено как его национализация новой властью.
Борьба за национальное освобождение может быть успешной только под лозунгом ликвидации олигархического капитала. Вопрос о движущих силах, попутчиках и союзниках в предстоящей борьбе следует решать исходя из сложившегося положения и расстановки сил.
Капиталистические противоречия в России обострены донельзя. Но это не противоречия развития капитала, а противоречия его подчиненного положения, в соответствии с которым крупный российский капитал объективно будет действовать в интересах международного капитала, подчиняя ему собственные интересы. При этом интересы крупного капитала объективно антагонистичны интересам среднего и малого бизнеса. О положении рабочих нечего и говорить, степень эксплуатации пролетариата достигла невероятного уровня, его профессиональная деградация продолжается.
В заключение еще раз процитируем Фролова: «Развитие капитализма есть не что иное, как процесс углубления и обострения его противоречий. Попытки же искусственно их сгладить и притупить – реакционны».
Как абстракция это утверждение верно, но отвлеченную абстракцию невозможно применить к конкретной реальности, не наполняя абстракцию новыми определениями, приближающими абстракцию к конкретности жизни. А российская реальность заставляет поворачиваться абстракцию совершенно иной стороной.
О каком же развитии российского капитализма можно говорить, когда налицо деградация производительных сил, прежде всего наиболее наукоемких, и самого народа?
Противоречия – это объективная реальность (вернее, ее отражение в общественных отношениях), они возникают и развиваются по вполне объективным законам. Их нельзя «сгладить и притупить», их можно либо использовать в интересах народа, либо не использовать. Первое – прогрессивно, второе – реакционно, и некие мифические действия по сглаживанию и притуплению здесь совершенно ни при чем.
Ждать же завершения «развития» российского капитализма – смерти подобно, либо он нас, либо мы его. Tertium non datur.
А.П. ПЕТРОВ
http://www.sovross.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=595298
Источник: Новый социализм XXI век